Ульяна Соболева - Пусть меня осудят...[СИ]
- Ксюш, ты собиралась мне об этом сказать?
Я разбила яйца, поколотила их в миске и вылила на сковородку.
- Тут нечего рассказывать, можно выбросить их в мусорку, - мрачно заметила я и принялась резать хлеб на ломтики.
- Выбросить значит, да?
- Да, вот именно. Я никуда не поеду.
Мама подошла ко мне сзади и взяв меня за локоть развернула к себе:
- Ксюш, а ты хорошо подумала прежде чем принять такое решение? Взять и выкинуть будущее твоих детей в мусорку.
Я повела плечом и перевернула яичницу.
- Будущее моих детей здесь и никак не в какой-то там Валенсии.
- Ксана, какое будущее? Я скоро на пенсию иду, ты работаешь дома и еще года три с ребенком сидеть будешь. На алименты Сергея рассчитываешь? Он сам женится и не сможет больше нам помогать. Как ты поставишь на ноги двоих детей. Тебе не двадцать лет чтоб на двух работах пахать. Какое будущее? Улица? Наркотики?
Я нервно сняла сковородку и с грохотом поставила на подставку.
- Почему сразу наркотики? Учиться пойдут, мам. Как все.
- Учиться, значит? А у тебя на эту самую учебу деньги есть? Ну, разве что ПТУ, а на университет?
Я устало села на стул и вытянула вперед ноги. Устала. Я быстро уставала, не то, что когда Ваню носила.
- Что ты хочешь мам? Чтобы мы все уехали?
- Нет. Я хочу, чтобы ты начала жить сначала, в другой стране обеспеченная, чтобы рожала там под присмотром хороших врачей. Боже, у нас даже денег на взятки в роддом нет, не то, что на нормальные условия. За халат в больнице платим, за лекарства, все новорожденные в патологии. Ксана, ты должны использовать этот шанс. Александр Николаевич позаботится о вас обязательно.
Я резко повернулась к маме.
- Он с тобой говорил, да? Скажи, мама, он тебе звонил или приехал к тебе?
Мама отвернулась.
- Приехал. Вчера еще. Ко мне сначала и к Сережке, а потом только к тебе. С Сергеем мы уже говорили.
Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам.
- Что значит говорили? Господи, вы решали все у меня за спиной?
Я выскочила из кухни и, хлопнув дверью, закрылась у себя в комнате.
- Оксана, ты можешь прятаться от реальности сколько хочешь, - я услышала голос мамы из-за двери, - но ты должна понимать, что при том образе жизни, который вел Руслан у него по-прежнему есть враги, да и у Александра Николаевича их тоже немало. Ты же не хочешь стать чьей-то мишенью? Он может уберечь тебя, дать вам шанс на счастливую жизнь. Думаешь, мне легко это все говорить? Отпускать и уговаривать тебя уехать? Но я мать, я знаю, что так будет лучше для тебя.
- Порви эти чертовые билеты, - крикнула я и прижалась спиной к двери.
- Порвать?
- Да, порви и больше никогда со мной об этом не говори.
- Рву. Порвала.
Я решительно открыла дверь.
- Порвала? – спросила в ужасе, прижав руки к груди.
- Нет, - мама улыбнулась, - звони Цареву, он ждет, и начинай собирать вещи.
Я обняла маму и расплакалась:
- А как же ты? Как я расстанусь с тобой?
- А я вот на пенсию выйду и к тебе приеду – внуков нянчить. Примешь?
Я шла по рельсам, шатаясь, переступая через пути, сжимая в руках одну единственную розу. Я так и не решилась пойти на кладбище. Ни разу. У меня не хватило на это сил, но я пришла туда, где видела Руслана в последний раз. Туда где он остался навсегда. Вот он этот перрон, уже отремонтированный и восстановленный. Пять месяцев назад. Уже прошло пять месяцев как Руслана нет в живых. Я медленно подошла к тому самому месту, где тогда стоял его джип, и прислонилась к фонарному столбу, закрыла глаза. Мимо проехал поезд, и я зажмурилась, где-то внутри я подсознательно ждала взрыв, но поезд с грохотом пронесся рядом, а я так и осталась стоять там, склонив голову, вцепившись в этот столб. Наверное, так я прощалась с Русланом. Частичка меня всегда будет находиться в этом самом месте, маяться, тосковать, звать его, ждать, вспоминать. Я тяжело вздохнула и положила цветок на асфальт. Закрыла глаза… Вот я бегу босая к нему навстречу и он смотрит на меня с болью и отчаяньем…
В этот момент я почувствовала легкий толчок у себя в животе, потом еще один.
Малышка зашевелилась. Впервые. Чувствует наверно, где мы находимся. В этот момент я поняла, что уже точно знаю как назову нашу с Русланом дочь.
Мы с Ваней уехали через неделю. Нас никто не провожал, я попросила маму попрощаться с нами дома, Сережка с Ваней провел три дня перед отъездом, бывший муж снова собрался в командировку, теперь уже на год и поэтому, скрепя сердце, все же подписал разрешение на выезд Ванечки. На поезде мы не поехали, с некоторых пор я ненавидела поезда, мы ехали на такси, а позади нас три черных мерседеса. Царев не удержался – послал целый эскорт. Да я и раньше замечала, что где бы я ни была, за мной постоянно следуют его люди. Я даже начала к этому привыкать. Сейчас я смотрела в окно и сжимала маленькую ладошку сына в своей руке. В какой-то мере я была счастлива. Почему-то я испытывала невероятное облегчение и в то же время странную тоску, глядя на пробивающуюся траву, на набухшие почки деревьев, на воробьев, разлетающихся стайками в разные стороны, когда наша машина въезжала на проселочные дороги. Я опять вспоминала Руслана, я уже полюбила эти воспоминания и эту глухую боль, я с ней срослась. Если больно – значит помню. Если тоскую - значит живая, и все еще люблю, а если люблю, то он рядом со мной, в моем сердце.
- Мам, ты не рада, что мы с тобой вдвоем уезжаем? Ты опять грустишь?
Я очнулась от своих воспоминаний и повернулась к Ванечке, рывком обняла его, прижалась губами к его лбу.
- Что ты, милый, любимый мой, маленький. Я счастлива, что мы вместе.
Он обнял меня ручонками так крепко, как только мог.
- Мам, ты не будешь больше плакать да? Не плачь, пожалуйста, хорошо?
Да, я больше не буду плакать, а если и буду, то тихонько, по ночам, когда никто не услышит. Я буду плакать молча, чтобы никого не ранить.
- Обещаю больше не плакать.
- Честно?
- Честно причестно, иди ко мне. Видишь там далеко полосочку, там, где небе сходится с землей видишь?
- Да.
- Вот сколько бы мы не ехали она так, и останется там вдали. Это горизонт.
- А мы туда едем за горизонт?
- Нет, мы едем на море.
- А море большое?
Я говорила с Ваней, чувствовала, как малышка шевелится внутри меня. Наверное, это и есть счастье? Или его половинка, а другая половинка моего счастья осталась здесь с Русланом навсегда.
- Да, оно большое и бескрайнее и оно никогда не кончается.
- Как небо?
- Как любовь.
ЭПИЛОГ.
Валенсия. Испания. Спустя год после описанных событий.
